Как иммигранты из пост-СССР создают юникорнов в Кремниевой долине! Интервью с Николаем Давыдовым
В этом выпуске я говорю с Николаем Давыдовым, инвестором и основателем фонда Davidovs VC, о том, как пройти путь от первых стартапов в России до инвестиций в десятки американских компаний. Очень честный разговор — про риск, веру, иммиграцию и то, как рождаются новые юникорны.
Когда и почему вы решили переехать в США?
Мы с Мариной сначала учились в Эдинбурге, могли остаться в Британии, но в 2009 году ситуация была другой — кризис, перспективы стать аналитиком в банке меня не устраивали. Я работал в системной интеграции, мне было скучно — я люблю разбирать бизнес-процессы. В России дела шли неплохо: iTech Capital, SEO-pult, Aviasales, TradingView — мы сделали много крутых сделок. Но политические события 2013—2014 годов — Крым, санкции, перестановки в экосистеме — показали, что импульс движения интернета в России столкнется с реальной массой государства. Мы с Мариной сделали форсайт и решили: ставим эксперимент на два года в США.
Что сломало вашу сделку с Franklin Templeton и как это повлияло на решение уехать?
Мы собрали холдинг из нескольких AdTech-компаний — приличный бизнес: около 130 миллионов в выручке, рост 30-40% год к году. Franklin Templeton оценил нас почти как Unicorn и начал due diligence. Как раз тогда закончилась Олимпиада в Сочи и начались события с Крымом — инвесторы стали отказываться. Franklin Templeton отступил. Потом у нас был оффер от фонда Газпромбанка, я приехал в костюме в офис напротив Кремля, и тут новость: Газпромбанк в санкциях. Финансирование стало невозможным для NASDAQ и дальнейшего масштабирования. Это был эмоциональный удар: три раза мы были почти у цели, и внешние силы всё перечеркнули. Я понял, что не контролирую геополитику и нужно думать о другом будущем.
Как вы приняли решение уехать и как прошла адаптация в первые месяцы?
Решение было тяжелым. Мы договорились: это эксперимент на два года, попробуем. Поначалу я помогал акционеру запускать бизнес в Лос-Анджелесе, но почувствовал, что хочу жить в среде похожих людей — Palo Alto напомнило мне тот самый "campus" Яндекса, где всё вокруг — твой tribe.
Финансово был дауншифт: мы имели накопления и доли, но денег хватало не всегда. Через полгода деньги почти кончились, у Марины начались проблемы со здоровьем, был эмоциональный спад. Випассана помогла ей перезагрузиться — и она задала простой вопрос: что тебе по-настоящему нравится? Я выбрал проект, это был MSQRD, погрузился в него полностью, и через два месяца пришло предложение от Twitter — это помогло выжить и дало импульс.
Как вы переживали первые полгода эмиграции — были ли побуждения вернуться?
Были сильные сомнения. Я не хотел вернуться и показывать, что не получилось. Я по натуре не люблю проигрывать. Давление было большое: счета, здоровье жены, эмоциональное выгорание. Но запрет на возвращение был скорее внутренний: я не хотел давать хейтерам и скептикам доказательство. Это мобилизовало.
Как вы продали MSQRD и попали на переговоры с большими игроками вроде Facebook и Twitter?
Хорошие компании часто сами привлекают внимание, но это не про тот случай. Это результат правильного позиционирования и много работы. Twitter сам вышел на нас. С Facebook я говорил с пятью людьми — все отказались; шестой согласился. Урок: важно найти правильных пчел, которые дадут правильный мед. Переговоры с покупателем могут быть жесткими — с нами торговались очень опытные переговорщики, это нормальная часть игры.
Были ли у вас провалы, которые сильно ударили?
Да. Cherry был большим уроком. Раньше я применял бинарную парадигму: либо внешние силы типа политики, либо мои ошибки. Но в Cherry я понял третью опцию: пивот. Иногда не стоит перелезать через гору — можно пойти в другую сторону. Умение совершать резкие и своевременные пивоты — ключевой навык. Мы жалели людей, не хотели увольнять, но теперь понимаю: сокращение — меньшее зло, чтобы продлить runway и иметь шанс начать снова и нанять людей обратно.
Как вы справлялись с внезапной медийностью после ролика у Дудя?
Это было странно. Я был известен в узких кругах, но ролик дал 50+ миллионов просмотров — и жизнь изменилась: на улице люди фотографируются, в ресторане меня узнают. Это мешает обычным контактам и искажает отношения: люди начинают обсуждать со своими друзьями тебя, что вредит их отношениям. Я интроверт и ценю мнение друзей, поэтому публичность иногда утомляла. Но медийная платформа — полезный ресурс: с ее помощью можно донести ценность, помочь людям и поддерживать миссию.
Как американцы воспринимают русскоязычных основателей и иммигрантов?
В Долине отношение сильно зависит от опыта людей. Многие уже работали с русскоязычными инженерами и основателями, поэтому предубеждений меньше. Но у части поколения осталась холодная война в голове — это влияет. В 2016—2017 годах был страх связей с Россией, "Russian influence" в дискурсе. После 2022 года поддержка сообщества была другой: школы, соседи, американцы выражали сочувствие и поддержку. Важно понимать: иммигранты в США создают большой процент юникорнов — в Долине это более 60% — и они очень голодные и упорные.
Были ли практические случаи дискриминации по паспорту?
Да. Один пример: я летел через Сеул и захотел купить в Duty Free в Cartier. У меня запросили посадочный паспорт, увидели российский паспорт и отказали в продаже: "извините, мы вам не можем продать" — потому что компании в Корее сами ужесточают политику в отношении России и luxury товаров. У них нет законов про дискриминацию, и решения компаний часто субъективны. Такие случаи напоминают, что паспорт иногда играет роль и в бытовых ситуациях.
Как вы сформировали стратегию фонда DVC — была ли цель работать с иммигрантами?
Целенаправленности на "только иммигрантов" не было, но логика сложилась естественно. В портфеле около 40-45% компаний — с иммигрантами. Среди LP многие говорят по-русски — порядка 80% в раннем периоде — это люди, которых мы хорошо знали. Комьюнити строится слоями: сначала люди с общим культурным кодом, затем внешние участники. И это дает trust, что ускоряет knowledge transfer. И да, иммигранты часто работают сильнее, потому что им нужно доказать, они голодные до нового.
Что посоветуете тем, кто думает про переезд и жизнь в США — куда ехать и когда?
Куда ехать зависит от целей: если вы про Tech и особенно AI — Долина. Финансы, медиа и реклама — Нью-Йорк. Нефть — Техас. Важно понять, зачем вы уезжаете: от чего или за чем. Идеально, когда оба мотива есть.
Адаптация занимает годы: только через 10 лет я почувствовал себя "дома".
Если есть идея и амбиция строить глобальный стартап, сейчас — хорошее время. Если вы хотите плавно интегрироваться без высокого риска, найм дает куда более простую миграцию: компании помогают с релокацией, страховкой, жильем. Предпринимателю переезд сложнее.
Как вы себя ощущаете сейчас — гражданином какой страны?
Фактически я гражданин России. Через полтора года планирую стать гражданином США. Родина — Россия: родители, культура, наследие. Но мой tribe сейчас глобален: Global Russian Speaking Community — люди на Кипре, в Лондоне, Португалии, Германии, Дубае. Мне нравится помогать такому сообществу и видеть, как иммигранты создают ценность в мире.
«Больше половины американских юникорнов основаны мигрантами» — это не просто цифра, это логика успеха. Мигранты голодные, они строят компании глобально.
Короткие практические советы
- Если есть идея уезжать — четко сформулируйте зачем. Это значительно меняет траекторию адаптации.
- Выбирайте место по индустрии и по людям, с которыми хотите работать. Zip-code действительно многое определяет.
- Если переезд — сначала найм, если хотите снизить риски. Предпринимательство тяжелее на старте за рубежом.
- Учитесь делать пивоты и принимать сложные кадровые решения — это меньшее зло, которое сохраняет runway.
Надеюсь, этот разговор был полезен тем, кто думает о переезде и жизнь в США, о создании компании или о том, как выстраивать карьеру в новой стране. Если вы планируете переезд, подумайте, зачем вы это делаете, и не бойтесь менять горы на другие горы.
